Книга Отражение твоей ярости  - Тори Озолс

Джексон не соврал. Он начал умащиваться ко сну, но девушка вдруг запротестовала:

– Мне надо в ванную!

– Нет, спи так, – в его голосе прозвучали приказные нотки.

– Но…

– Мне нравится, что ты вся такая грязненькая, пропахшая сексом и мной. Хочу видеть, что ты моя.

– Ты такой сумасшедший, – прокомментировала Рейна, но расслабилась в его объятиях.

Джекс перекатился на спину, увлекая ее за собой, так что она практически лежала на нем.

– Ты еще не представляешь насколько.

В этом он был прав.

– Но я бы хотела знать, – серьезно ответила она, ласково проведя рукой по его щеке.

Глаза парня налились темнотой, стали глубже, затягивая ее в свой беспощадный омут.

– Ты узнаешь, – пообещал он, думая о том, что когда она забеременеет, то многое всплывет наружу.

Все же Джексон был уверен, что сможет удержать Рейну возле себя. Она ему необходим как воздух. Рядом с ней он ощущает множество эмоций, а не только неконтролируемый гнев. Она – подарок, который пришел оттуда, откуда парень даже не ожидал.

Рейна улыбнулась. Ощущая физическую усталость, она прижалась к своему первому мужчине, наслаждаясь ритмичным биением его сердца под ухом. Глаза сами собой закрылись, а дыхание постепенно стало равномерным. В отличие от нее Джексон еще долго лежал, смотря в потолок и ласково перебирая волосы своей малышки.

Она не догадывалась еще, но, возможно, сегодня они зачали своего ребеночка. А если нет, то Джекс собирался так много раз брать ее, что это несомненно скоро приведет к такому результату. Другой бы на его месте наоборот испугался огромной ответственности в виде малыша, но парень понял, что с радостью возложит на свои плечи эту ношу. Это для отца он был чертовым балбесом, который прожигает жизнь. Однако там, в другом штате, его ждал колледж с выбранной специальностью по экономике и стартовый капитал для начала самостоятельной жизни. Трастовый фонд его матери, который перешел к нему после ее смерти. Какое счастье, что отец не знал об этих деньгах, считая, что после женитьбы тесть отобрал у дочери весь капитал.

Они смогут позволить себе не только жилье, но и нанять няню, чтобы Рейна не чувствовала тяжести заботы о ребенке. Кто-то скажет, что двадцать лет – слишком ранний возраст, чтобы заводить семью, но Джексон был уверен в своем решении. Он довольно рано повзрослел, чтобы теперь четко знать, чего он хочет. Если раньше первоочередным желанием выступала месть отцу, то теперь зайчонок заменила это на потребность полностью обладать ею.

Хотя жизнь папаше он тоже подпортит. Так сказать, напоследок.

Рейна вздохнула во сне, потерлась носом об его грудь и сильнее закинула на него свою ногу, вызвав у Джекса улыбку, после чего спокойно продолжила видеть свои красочные сны. Он надеялся, что они были о нем.

***

Рейна проснулась от чувства дискомфорта. У нее слегка побаливало между ног, а само тело затекло от неудобной позы. Во сне она не понимала, почему подушка такая твердая и горячая, поэтому завозилась, ища удобное положение. Вдруг сверху над ее головой раздался смешок.

Кто может смеяться в ее постели, кроме нее самой?

Девушка прищурилась, стараясь сфокусировать взгляд и когда это удалось, поняла, что бесстыдно обхватывает мужское тело.

– Ой! – вспыхнула она и постаралась отстраниться, но Джексон не позволил.

– Доброе утро, зайчонок, – его хриплый с утра баритон звучал мягко, расслабленно.

– Доброе…

Смущенная девушка, не знала, как себя вести. Мужские руки ласково поглаживали ее поясницу, а в живот настойчиво упиралось доказательство его утреннего желания.

– Поцелуй меня, – потребовал Джексон.

– Нет! – категорично ответила Рейна, сразу опустив голов, чтобы скрыть свои пылающие щеки.

– Почему?

– Мне надо умыться! Почистить зубы, принять душ!

Джексон встретил ее аргументы со смешком.

– Ладно, мой зайчонок, я опущу тебя в заветную комнату, но при одном условии.

– Каком? – надуто спросила она, щекоча своим дыханием волосики на мужской груди.

– Ты скажешь мне, как себя чувствуешь. Болит там?

Если можно было стать еще краснее, то Рейна этого состояния достигла.

– Джекс!

– Что? Я – твой первый мужчина и обязан знать.

Даже нежный тон, с которым он говорил с ней, не скрывал властности в голосе. Он остался прежним тираном, просто сейчас это был удовлетворенный тиран.

– Ты такой… такой…

– Что-то после этой ночи ты растеряла весь свой словесный запас, – хмыкнул он, крепко удерживая девушку.

Рейна уперлась руками ему в грудь, пытаясь отстраниться.

– Ты всегда такой подавляющий или только мне везет?

– Вот это уже моя бурчащая малышка, но ты же знаешь, что я не отстану, пока не получу своего. Доказательство на твоей простыни.

– Хам.

– Зато твой.

От этой фразы внутри Рейны расползлось тепло, а все возмущение сошло на нет.

– Немного саднит, но терпимо.

Джекс наклонился и чмокнул ее в сжатые губы. По упрямству она ни капли не уступала ему. Возможно, поэтому парню нравилось давить на нее, чтобы увидеть, как ее сила столкнется с его. В такие моменты он ощущал настоящий прилив энергии, а когда Рейна в итоге сдавалась – это сродни выигрышу в одной из самой важной игре в его жизни.

– Видишь, это было не так уж сложно, – прокомментировал он, скачиваясь в сторону. – Я отпускаю тебя в душ, а сам спущусь нарешаю нам завтрак.

Он поднялся с постели ни чуть не смущаясь своей наготы. Рейна залюбовалась эстетическим видом его мужской красоты. Джексон относился к числу тех парней, который за своей формой. Рейна подтянула к себе простынь, рассматривая рельефно вылепленные мышцы, который перекатывались в момент, когда он подтягивался.

– Ты и будешь готовить? – скептически уточнила она, ни разу не видевшая Джекса за плитой.

– То, что ты не видела меня за плитой, не значит, что я не умею. Просто в этом доме мне не нужно таким заниматься.

– А чем?

Джекс резко повернулся и схватил свисающий край простыни, дернув на себя.

– Эй! – возмутилась Рейна, вцепившись в ткань пальцами.

– Я учу маленьких несмышлёных девочек плотским утехам, – с греховной улыбкой подразнил он.

– Эй, – выразительно повторила Рейна, – Я не маленькая и никакая не несмышлёная!

– Ах, да, сегодня ночью ты же стала женщиной.

– Господи, ты невозможен! – выдохнула она, отвоевав наконец свою простынь.